За бортом по своей воле - Страница 48

* * *

Среда 5 ноября. Еще одна примета! Я начинаю серьезно раздумывать над всеми средами моего плавания.

Восемнадцатый день. Просто удивительно, какое значение приобретают эти среды! Думаю, что это неспроста. Теперь я совершенно уверен, что достигну земли тоже в среду. Судите сами!

Среда 11 июня — первая остановка в Сьюдаделе.

Среда 18 июня — «кораблекрушение» и возвращение в Сьюдаделу.

Среда 9 июля — высадка на острове Ивиса.

Среда 16 июля — прибытие в порт Ивиса.

Среда 23 июля — прибытие в порт Мотриль.

Среда 13 августа — отплытие из Танжера. Я остаюсь один.

Среда 20 августа — прибытие в Касабланку.

Среда 3 сентября — прибытие на Канарские острова.

Среда 10 сентября — известие о рождении Натали.

Среда 24 сентября — прибытие в Касабланку из Парижа.

Среда 1 октября — мне дарят радиоприемник.

И, наконец, в среду 5 ноября — я на полпути от Касабланки к Антильским островам.

Довольно часто меня навещают акулы, но к подобным визитам я привык и отношусь к этим хищникам с величайшим пренебрежением. Жалкие трусы! Достаточно щелкнуть их по носу, и они обращаются в бегство. Обычно это происходит так: акула приближается и начинает тыкаться мордой в лодку; я хватаю весло и с размаху бью ее по голове; перепуганная акула ныряет и поспешно скрывается в глубине. Мои дорады, наверное, потешаются, наблюдая подобные сцены. Все же, заметив огромную хищницу, они предпочитают осторожно держаться в сторонке. Во всяком случае дорады, видимо, прониклись ко мне искренним почтением, потому что их становится вокруг «Еретика» все больше и больше.

Нужно сказать, что дорады остались мне верны до конца. И, наоборот, все рыбы-лоцманы бросили меня, когда я встретился с «Аракакой». В сущности, они оказались трусами, подлыми оппортунистами, которые идут за тем, кого считают более сильным.

В ту же среду 5 ноября я стал свидетелем поистине феерического спектакля. Мне уже не раз попадались стаи летучих рыб. Обычно они просто проносятся над волнами, словно маленькие планеры. Но когда на них устремляются мои дорады, летучие рыбы начинают перелетать с гребня на гребень, и тогда они одновременно отталкиваются хвостами от воды и бьют плавниками, как настоящими крылышками, чтобы взмыть против ветра и уйти от преследования.

Но дорады очень ловки! Выставив наружу спинные плавники, они мчатся за своими жертвами и почти всегда настигают их в тот момент, когда те касаются воды. Летучие рыбы думают, что погружаются в море, а в действительности они попадают в широко открытые пасти золотых макрелей.

Однако сегодня я увидел совершенно фантастическое зрелище: огромный косяк летучих рыб спасался от преследования целой стаи «водяных стрижей». Я не понимаю, откуда в открытом море взялись эти птицы, одиннадцать штук сразу (в тот день я находился совсем близко от островов Зеленого Мыса, но не знал этого).

* * *

Все хорошо, если бы не мои ягодицы! Неужели начинается фурункулез? Кроме того, у меня увеличились гланды. Но, впрочем, я полон надежд: через четыре дня я уже смогу записать:

...

«Возможно, на будущей неделе... Да, что гам говорить: я еще легко отделался! Все же меня начинают преследовать мысли о еде. Когда доберусь до суши, устрою себе настоящий фруктовый пир. Хватит с меня рыбы и птицы!»

Кстати, о птицах. Обычно терпящим бедствие говорят: «Если ты видишь множество птиц, это значит, что земля близко». В данном случае это вполне соответствовало истине: земля была в каких-нибудь 60 милях от меня, только течение и ветер мешали мне достигнуть ее. Но, кроме того, говорят: «Земля находится в той стороне, куда летят птицы». Так вот, птицы летят на запад по направлению к земле, до которой не менее 1500 миль, и ни одна из них не свернула к юго-востоку, где совсем поблизости находятся острова Зеленого мыса. Зачем же внушать несчастным жертвам кораблекрушений обманчивые надежды, исчезающие, как мираж? Ведь это лишь ускорит их гибель!

В дневнике появляется новая запись: «Ну и жара! Вот бы сейчас кружку доброго пива! Больше всего я страдаю от отсутствия пресной воды. Мне надоело есть рыбу, но еще больше — ее пить. Подайте что-нибудь другое да поскорей! Если бы пошел дождь! Солнце часто скрывается за облаками, океан по-прежнему неспокоен, но дождя нет и не было еще ни разу. Когда же он, наконец, пойдет?»

Я не испытываю жажды, мне просто хочется чего-нибудь вкусного, словно человеку, который досыта наелся макарон и теперь не отказался бы от цыпленка. Я не хочу пить, но мысль о пресной воде преследует меня неотступно.

* * *

В ночь на 6 ноября на меня опять напала акула, на сей раз какая-то необычная. Должно быть, эта хищница уже попробовала однажды человечины и поэтому ничего не боится. Раз за разом она яростно бьет мордой в днище лодки. Я привязал нож к концу весла и приготовился к защите. Акула снова переворачивается, чтобы броситься на меня сбоку, но в этот момент я наношу удар и распарываю ей брюхо от хвоста почти до самой головы. Вода вокруг сразу чернеет, кишки акулы вываливаются, и я вижу, как мои дорады устремляются к смертельно раненной хищнице и рвут ее внутренности. Эти милые создания довольно кровожадны. Но в конечном счете справедливость торжествует: на сей раз дичь сожрала охотника.

Должно быть моя лодка представляется рыбам интересной и полезной попутчицей: они окружают меня со всех сторон. Столько рыбы зараз я не видел еще никогда, даже в большом аквариуме Океанографического музея Монако. Показать бы ее тем, кто предсказывал, что я ничего не поймаю, — хорошенькие бы у них были лица! К несчастью, рыбная диета начинает отражаться на моем желудке: стул становится частым и жидким. Но морская вода здесь не при чем. Вот уже много дней я не пью ее совершенно.